В западной психиатрической и психотерапевтической практике есть понятие, которым описывают людей с определенной организацией и нарушением привязанности. «Adult child». «Ребенок, замаскированный в теле мужчины или женщины», говорит клинический психолог доктор Тара Палматье. Говорят, что эта определенная организация и нарушение привязанности формируется в возрасте 2 лет.

Есть и другое понятие, которое используют в связи с первым. И этим вторым понятием описывают человека, который находится рядом с первым. «Human teddy bear». Человек-плюшевый-мишка. Со своей травмой.

Что малыш обычно делает со своим плюшевым мишкой?

Он выбирает его своей любимой игрушкой. Игрушкой, которая безусловно любит малыша. Безусловно — то есть всегда и независимо ни от чего. Но малыш может через время выбрать и другую — более новую, мягкую и удобную игрушку. И мишка не обидится.

Обычно такие плюшевые мишки — большого размера. Чтобы обнимать, гладить, засыпать было приятно и удобно. Потому гулять с ними не пойдешь особо, с собой на улицу их не возьмешь — неудобно — вдруг ребята предложат игру, где мишка будет мешать — таскай его тогда за собой…

Так как медвежонок плюшевый и мягкий — малыш его очень любит гладить, обнимать, лицом по шерстке возить туда сюда, греться об него.

Засыпает с ним, обнимает его всю ночь до утра — мишка никуда не уйдет. А когда уснет — может оттолкнуть его в сторону, чтобы не мешал. Конечно неосознанно. И мишка на это не обидится, а будет ждать следующей возможности обнять малыша.

Говорит с ним в своих играх, рассказывает ему о себе, своих секретиках, переживаниях, обидах. И отвечает себе же от имени мишки. Великий психолог Лев Семенович Выготский называл это «внутренней речью», «эгоцентрической речью» или проще — «речью для себя». Ведь мишка не может ответить, а малыш точно знает, что мишка хочет сказать, но не может. Он же не настоящий.

Ругает медвежонка, когда тот провинился, сделал что-то не так. А медвежонок признает вину голосом ребенка. Ведь он не может ответить. Он же не настоящий.

Злится на него, бьет и бросает его через всю комнату. Он же плюшевый и мягкий. Твердых частей у него нет внутри — ломаться нечему. И еще он игрушечный. Ему точно не будет больно. Ну он же не настоящий.

А потом подходит, поднимает медведя с пола, жалеет его, обнимает, гладит, целует, лечит ранки. И плачет от имени медведя. Ведь медведь все время молчит и любит своего малыша. Но сказать об этом не умеет. Потому что игрушка.

Но в основном медвежонки всегда веселые и никогда не жалуются своему малышу. Любят его. Целуют. Обнимают. Греют. Гладят. Не ругают малыша — они же малышу не для того, чтобы ругать, или злиться, или не соглашаться… И молчат. Ну потому что игрушка.

Так вот есть такие понятия в западной терапевтической практике: “adult child” и «human teddy bear”.

И вот важно помнить, что «adult child» он все же «adult»….

А «human teddy bear» на самом деле «human»…

Дмитрий Чабан
Киев. Октябрь 2018

P.S. В продолжение текста (HUMAN) TEDDY BEAR, предлагаю посмотреть замечательную лекцию Полины Иевлевой. Очень. Об агрессии, агрессии сепарации и о недосепарации ребенка от мамы. И не только.

«И он заплакал от того, что ему не удается укусить меня. Он так хотел, он так стремился, но нет… «Мне так жалко, что я не могу укусить тебя за лицо»… Искреннее отчаяние по поводу невозможности тебя цапнуть…Ты обрушиваешься всей своей энергией агрессивной сепарационной на своего любимого взрослого. Чаще всего это мама. И меня не волнуют ее переживания. И вот эта энергия должна что-то встретить. Дать ему откусить мое лицо было бы не полезно».

https://youtu.be/GGj2wBbVggo